Кто основные покупатели российского оружия? Как операция в Сирии повлияла на продажи отечественного вооружения? Почему Турция хочет купить наши С-400, а Иран расхвалил С-300? На вопросы "Правды.Ру" ответил военный эксперт, председатель Совета партии "РОДИНА" по национальной обороне Игорь Коротченко.
— В США Россию считают страной-"бензоколонкой", которая ничего, кроме нефти, газа и оружия, не производит. Спасибо, что хоть про оружие помнят… Была такая информация, что мы затратили на операцию в Сирии в несколько раз меньше денег, чем продали оружия. Как обстоят дела с продажей оружия? Насколько оно эффективно и удобно?
— Есть миф о том, что российское оружие дешевое. Это миф хотя бы потому, что наше оружие достойное и стоит соответствующих денег. Во всяком случае, мы занимаем устойчивое второе место в мире по объему экспорта вооружения и военной техники. В среднем наш оборонно-промышленный комплекс стабильно получает в результате экспорта порядка 15 миллиардов долларов в год.
За счет чего это достигается? В современном мире оружие — это геополитический товар, но он стоит денег. Стоимость современного боевого истребителя пятого поколения оценивается, в прямом смысле, на вес золота. То есть килограмм веса машины стоит примерно как килограмм золота.
Стоимость современной боевой машины, предлагаемой на экспорт, порядка 40-50 миллионов долларов, плюс оружие, которое тоже стоит очень дорого, поскольку речь идет об управляемых бомбах, управляемых ракетах и других подобных высокотехнологичных средствах поражения.
Я был в Сирии в нескольких точках в командировке, в том числе и на нашей авиабазе "Хмеймим". Это современный конвейер круглосуточной, высокотехнологичной войны. Взлетают самолеты, осуществляют поражения целей, садятся, их дозаправляют, меняются пилоты, подвешиваются новые бомбы, ракеты, и снова взлет, боевое задание, посадка. Мы этот конвейер освоили.
Несколько типов самолетов там использовали впервые. Это фронтовые бомбардировщики, новые Су-34, многофункциональные истребители Су-30СМ и Су-35, которые способны поражать наземные, морские и воздушные цели. Морской компонент нашей палубной авиации мы тоже отработали. Приходил к побережью Сирии наш единственный авианесущий крейсер "Адмирал Кузнецов". На его борту были не только старые Су-33, но и новые, только принятые на вооружение МиГ-29К. Пусть никого не смущает, что МиГ-29 — новый палубный истребитель, который создан только недавно. Он тоже отработал очень успешно, невзирая на потери. Мы потеряли две машины в силу разных причин, но это не боевые потери, летчики были спасены. Это, скажем, плата за боевой опыт, который мы получили.
Президент России Владимир Путин говорил, что сирийский опыт позволил внести изменения в конструкцию и модернизацию целого ряда образцов оружия. От некоторых мы отказались вообще, они показали себя неэффективными. Среди неэффективных систем, я так понимаю, частично какие-то системы радиоэлектронной разведки и борьбы, беспилотники, роботы. Но основная масса оружия, которая отработала в Сирии, показала себя очень хорошо. Следствием этого является увеличение количества государств, которые желают купить у России именно ту технику, которую мы использовали в Сирии.
Также очень важный момент, что мы впервые развернули на Ближнем Востоке наши новейшие зенитно-ракетные системы большой дальности. После известного инцидента со сбитым российским самолетом на авиабазу "Хмеймим" была доставлена, в течение суток развернута и заступила на боевое дежурство зенитно-ракетная система С-400. Это первый опыт несения такого боевого дежурства далеко за пределами Российской Федерации с российскими экипажами.
И после того как было принято решение о том, что мы по соглашению с Сирией будем иметь военно-морскую базу в Тартусе, туда также морским транспортом были переброшены зенитно-ракетные системы С-300В4 — новейшая версия зенитной системы большой дальности для войсковой ПВО. Они взяли под контроль и обеспечили безопасность наших кораблей в Тартусе.
Разумеется, зенитно-ракетные системы С-300 и С-400, которые сегодня несут боевое дежурство в Сирии, полностью закрыли все воздушное пространство Сирии (ранее вице-премьер Дмитрий Рогозин отметил, что за комплексами С-300 выстроилась настоящая очередь. — Ред.). Именно поэтому США и другие страны, которые там используют авиацию, согласуют с нами график полетов, маршруты, точки нанесения ракетно-бомбовых ударов по террористам.
В этой связи я бы обратил внимание еще на несколько важных обстоятельств. Это желание Турции закупить российские системы С-400. Будучи поставлены и развернуты в достаточном количестве, они полностью гарантируют безопасность воздушного пространства страны-покупателя от любых видов вражеских целей, начиная от крылатых ракет, которые летят на сверхмалой высоте в режиме огибания рельефа местности и завершая целями в стратосфере.
У Турции непростые отношения с США и Евросоюзом, но самое главное, Турция боится попасть в ситуацию, что если она закупит западные зенитно-ракетные системы, то в случае какой-либо коллизии по специальному сигналу эти средства ПВО могут быть деактивированы, то есть переведены в режим, когда их невозможно эксплуатировать.
У них есть программно-аппаратные закладки, на этом попался Саддам Хусейн. Он закупил в свое время очень много французских зенитно-ракетных комплексов и систем, развернул их, и в момент, когда западная коалиция во главе с США наносила по нему удар, вдруг внезапно погасли экраны радаров, системы ПВО оказались неработоспособными. И Ирак раздолбили очень успешно за несколько недель.
— А к нашей технике это не относится?
— К нашей технике это не относится, потому что мы дорожим своей репутацией: если мы что-то продаем, то гарантируем прекрасное боевое применение и результаты, которые ожидают заказчики. Вообще, только три страны производят и продают дальнобойные системы противовоздушной обороны. Американские Patriot, условно говоря, аналог наших ранних версий С-300, неплохая система.
Хотя по ряду тактико-технических характеристик мы считаем, что выигрываем за счет мобильности, скорости развертывания и всеракурсного поражения целей. Patriot стреляет в определенном секторе. Нашей С-300 или С-400 после запуска ракеты цели поражаются на 360 градусов. Франция производит неплохие зенитно-ракетные комплексы, но они относятся к категории средней и малой дальности.
Наши сирийские удачи, разумеется, вызывают раздражение у геополитических и экономических конкурентов. И поэтому сегодня в ряде специализированных западных СМИ, которые занимаются техническим освещением тех или иных проблем, тиражируются вбросы о том, что якобы наши С-300 и С-400 в Сирии не видят американские F-16, F-18 и не видят израильскую боевую авиацию, и, собственно, они неэффективны. Разумеется, это заказные публикации…
— На что-то они ссылались?
— Они ссылались на мнения неких экспертов.
— Анонимных?
— Эксперты зачастую анонимные, потом эта инфоволна растет по сценарию снежного кома: покатилось, дальше все обрастает, обрастает, и невозможно найти первопричину, первоисточник. Все эти заявления — осознанная кампания дискредитации российского оружия, которое успешно используется и продолжает использоваться в Сирии. Показателем эффективности тех же самых систем С-300 является недавнее заявление представителей Ирана, где провели комплексные учения ПВО с реальными боевыми стрельбами, поражением целей теми системами С-300, которые недавно им были поставлены. Их взахлеб нахваливал министр обороны Ирана. Он даже высказал мнение, что вот Иран тоже будет производить свои С-300. Ну, как говорится, флаг им в руки.
— А технологии?
— Технологии такие начинались еще во времена Иосифа Виссарионовича Сталина и Лаврентия Павловича Берии. Один поручил создать систему ПВО Москвы, а второй это дело исполнил. Мы накопили уникальную школу. Вот если мы говорим, что наше оружие где-то на уровне мировых аналогов, то по системам ПВО-ПРО мы опережаем всех, включая американцев.
— А почему Иран не хочет у нас купить еще — дорого?
— Переговоры ведутся, они не афишируются по целому ряду причин. Страна-покупатель не всегда заинтересована оглашать свои намерения. Потому что тут же идет мощное военно-политическое давление, запускаются специальные мероприятия по дискредитации тех или иных политических лидеров и политиков. Оружие ведь — товар очень специфический, никто не аплодирует на Западе, когда Россия поставляет его в какие-то страны. Идет мощное противодействие.
Каждое американское посольство — это не только работа по линии госдепа, там есть специальные секции, которые занимаются именно продвижением интересов американского оборонно-промышленного комплекса и противодействует всем конкурентам, не только нам. Американцы точно так же конкурируют на ряде рынков, например на рынке Индии, с французами, с англичанами, с израильтянами и нами, там жесткий рынок. Конечно, для всех главный конкурент — это Россия. У нас второе место в мире, плюс расширяющееся геополитическое влияние, которое подкрепляется оружейными контрактами. Разумеется, аплодисментов мы не ждем.
— А мы противодействуем конкурентам, защищаем своего производителя?
— Система выстроена, она достаточно эффективна. Во главе системы военно-технического сотрудничества России с зарубежными странами стоит Президент России Владимир Путин. Есть Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству. Недавно ее возглавил Дмитрий Шугаев. Процесс принятия решения о продаже оружия многоступенчатый.
В нем участвуют СВР, ГРУ, ФСБ, Министерство иностранных дел, Администрация Президента, Министерство обороны, то есть ряд структур, которые отвечают за безопасность и внешнюю политику. Потому что оценивается, как повлияет на геополитический расклад поставка тех или иных систем оружия в тот или иной регион. Обязательно требуется сертификат конечного пользователя.
Например, в свое время Сирия просила у нас "Искандеры". В условиях Ближнего Востока это было бы совершенно страшное оружие, если бы Сирия применила его против Израиля. Поэтому были поставлены другие системы, которые не столь затрагивают интересы Израиля. Мы учитываем эти моменты, они тоже важны, но у нас есть стратегические партнеры, такие как Индия, Китай, Алжир, Азербайджан, который очень много закупил в последние годы.
Мы расширяем географию поставок нашего оружия и стоимостные объемы. Наши крупные оборонные холдинги имеют право на самостоятельную поставку запасных частей, проведение работ по модернизации старой военной техники. Выполняется ряд лицензионных соглашений, когда по лицензии наше оружие производится в той же Индии, например.
Оружие — товар геополитический, но также это современный хайтек и показатель мощи экономики страны. Все устроено так, что оборонно-промышленный комплекс выступает драйвером промышленного и экономического развития. Поэтому называть нас "бензоколонкой", как минимум, большая ошибка. Я думаю, это было просто позерство.
Неслучайно Израиль на всех своих выставках, когда показывает те или иные бомбы, ракеты, самолеты, везде ставит табличку: "Проверено в реальном бою". Вот теперь у нас есть возможность использовать такой же маркетинговый прием.
